Неточные совпадения
Сокол, висевший в
золотой клетке под балконом, был также зрителем: перегнувши набок нос и поднявши лапу, он с своей стороны рассматривал также внимательно народ.
—
Соколов привели, ваше высокоблагородие! — сказал он, входя в мою комнату, — таких
соколов, что сам Иван Демьяныч, можно сказать, угорел. А! Маремьяна-старица, обо всем мире печальница! — продолжал он, обращаясь к Мавре Кузьмовне, — каково, сударушка, поживаешь? ну, мы, нече сказать, благодаря богу, живем, хлеб жуем, а потроха-то твои тоже повычистили! да и
сокола твоего в
золотую клетку посадили… фю!
Из села было Измайлова,
Из любимого садочка сударева,
Там ясен
сокол из садичка вылетывал,
За ним скоро выезживал млад охотничек,
Манил он ясного
сокола на праву руку.
Ответ держит ясен
сокол:
«Не умел ты меня держать в
золотой клетке
И на правой руке не умел держать,
Теперь я полечу на сине море;
Убью я себе белого лебедя,
Наклююся я мяса сладкого, «лебединого».
И сказал Кончаку старый Гзак:
«Если
сокол улетает в терем,
Соколенок попадет впросак —
Золотой стрелой его подстрелим».
Вы, князья Мстислав и буй Роман!
Мчит ваш ум на подвиг мысль живая,
И несетесь вы на вражий стан,
Соколом ширяясь сквозь туман,
Птицу в буйстве одолеть желая.
Вся в железе княжеская грудь,
Золотом шелом латинский блещет,
И повсюду, где лежит ваш путь,
Вся земля от тяжести трепещет.
Хинову вы били и Литву;
Деремела, половцы, ятвяги,
Бросив копья, пали на траву
И склонили буйную главу
Под мечи булатные и стяги.
А меньшая сестра говорит: «Я ни ткать, ни прясть не горазда, а когда б на мне Иван-царевич женился, народила б я ему сынов-соколов: во лбу солнце, на затылке месяц, по бокам часты звезды, пó локоть руки в красном
золоте, по колена ноги в чистом сéребре…»
И бояре князю в ответ рекли:
«Печаль нам, князь, умы полонила;
Слетели два
сокола с
золотого престола отцовского,
Поискать города Тьмутараканя
Или выпить шеломом из Дона.
Здесь тешилась цесаревна напуском
соколов в вышитых
золотом, серебром и шелками бархатных клобучках, с бубенчиками на шейках, мигом слетавших скляпышей, прикрепленных к пальцам ловчих, сокольничих, подсокольничих и кречетников, живших на том охотном дворе, где и содержались приноровленные
соколы, нарядные сибирские кречеты и ученые ястребы.
Перед седлом, отступя от полотна ставки, на стальном кляпышке, обвитом
золотой проволокой и прикрепленном к невысокому шесту, сидел
сокол, накрытый пунцовым бархатным клобуком; он беспрестанно гремел привешенным к шее бубенчиком, щипля серебряную цепочку, за которую был привязан.
—
Сокол ты мой ясный!
Золотые твои перышки! — заговорила старуха и начала также обнимать его.
Для этой забавы на окраине слободы находился охотный двор, где цесаревна тешилась искусством
соколов в вышитых
золотом, серебром и шелками бархатных клобучках, с бубенчиками на шейках, мигом слетавших с кляпышей, прикрепленных к пальцам ловчих, сокольничьих, подсокольничьих и кречетников, живших на том дворе, где и содержались притравленные
сокола, нарядные сибирские кречеты и ученые сибирские ястребы, так что этот охотничий двор был скорее сокольничий.